Темой моего доклада я беру вопрос о тех задачах, которые лежат перед Рабоче-Крестьянской Красной Армией и Красным Флотом в связи с современной внутренней и международной обстановкой СССР. Вы знаете, что за последнее время в выступлениях ответственных представителей Советской власти и Коммунистической партии слышались нотки, указывающие на возрастание внешней военной опасности для нашего Советского Союза. Вы слышали также и указания на причины, которые порождают увеличение этой опасности. В общем и целом этих основных причин две. Первая — внутреннее укрепление нашего Союза, укрепление нашего хозяйственного положения и на этой почве — подъем нашего международного авторитета как в глазах наших противников — правительств капиталистических стран, так и в глазах сотен миллионов угнетенных и порабощенных западноевропейскими, азиатскими и американскими империалистами. Наряду с этой причиной действует и другая — расширение и укрепление классово-пролетарского движения крупнейших капиталистических стран и параллельно этому расширение и углубление движения колониальных и полуколониальных народов.

Совокупность этих двух причин — наш хозяйственный и политический рост, с одной стороны, и движение колониальных народов, с другой стороны, — создает величайшее беспокойство в среде правящих буржуазных групп. Они чувствуют, что почва под ногами капитализма начинает шататься, и шататься основательно. Они только-только успели успокоиться после первого напора революционной волны, которая возникла в результате окончания империалистической бойни народов. Этот подъем революционной волны не окончился крушением буржуазного мира, не окончился тогда же, в той же схватке, победой трудящихся. Окончательная схватка, момент решающего боя отодвинулся. Наступил период некоторой устойчивости, некоторой стабилизации буржуазного мира. И вот это состояние устойчивости опять начинает подвергаться сильнейшим ударам.

Капиталистический мир не может равнодушно смотреть на факт хозяйственного, культурного и политического роста Советского Союза потому, что этот факт сейчас же самым непосредственным и ближайшим образом отзывается на положении всего международного капитализма. Этот рост пробуждает чувство решимости в миллионах трудящихся других стран к новой борьбе, к новой схватке с капиталом; он ослабляет позиции международного капитала, ибо все труднее и труднее становится держать в узде своих рабов и полурабов ссылками на тяжелое положение Советского Союза.

Вот основные факты нашей внутренней и международной жизни за последнее время. Эти факты совершенно неизбежно приводят к тому, что сейчас позиции капиталистических стран в отношении Рабоче-Крестьянского Союза становятся все более и более враждебными. Они попросту боятся за свое господство, за свою власть. Они боятся нашего укрепления, они боятся нашего мирного преуспевания, вот почему мы видим двойственность, противоречивость в их политике.

С одной стороны, мы видим практику официальных признаний Советского Союза. В настоящее время, кроме Северо-Американских Соединенных Штатов, все крупнейшие буржуазные страны объявили о формальном признании нас. Это свидетельствует о величайшем укреплении нашего международного положения, это говорит об огромнейших наших дипломатических и политических успехах. Но параллельно с этими признаниями мы видим и такие факты, как попытки организации нового антисоветского блока, бешеную кампанию против международного объединения революционных рабочих — Коминтерна — и бешеную борьбу внутри своих стран против существующих коммунистических партий.

Эти факты, по существу, не противоречат друг другу — они дополняют друг друга, вытекая друг из друга. Признавать нас приходится потому, что мы стали крупным фактором международной политики; без нас, помимо нас невозможно разрешить целый ряд крупнейших проблем в международных отношениях, а с другой стороны, они видят и чувствуют, что мы являемся фактором, представляющим страшную угрозу для самих основ их существования.

Разумеется, если бы сейчас у них была возможность легкой расправы с нами, то никакого нет сомнения в том, что эта расправа имела бы место. К счастью, на это у мирового империализма коротки руки. Он имеет слишком много неразрешенных вопросов, слишком велики и остры противоречия между отдельными странами мирового империализма. Поэтому попытки организации единого антисоветского блока, переход к тактике новой интервенции, к новому открытому вооруженному нападению на Советский Союз являются теперь неосуществимыми. Но, весьма возможно, что наступит такой момент, когда международный капитал решится бросить вопрос о своей тяжбе с мировым трудом на чашу весов открытой вооруженной борьбы.

Такая перспектива нами не может считаться исключенною. Она сейчас же выплывает, как вполне реальная возможность, вытекающая из анализа современного международного положения. Но вряд ли эта возможность может стать фактом ближайшего времени; должен пройти еще целый ряд лет, прежде чем мы станем перед такой опасностью.

Какова же наша позиция, позиция Советского государства, перед лицом этой возможной опасности?

Наша политика — политика сохранения мира. И не потому, чтобы мы были толстовцами, не потому, чтобы мы боялись обнажить оружие в защиту интересов труда, но потому, что самые условия нашей борьбы и работы таковы, что позиция мира объективно для нас наиболее выгодна. Если бы только допустить такую вещь, как невозможность для капиталистического мира браться за оружие против нас, то мы спокойно могли бы разрешение спора между нами и капиталистическим миром предоставить мирному развитию событий; мы спокойно могли бы всю нашу энергию и все наши силы направить на укрепление нашего хозяйственного положения, на развитие сельского хозяйства, па развитие нашей промышленности и на подъем нашей культуры; могли бы направить наши усилия на цели мирного порядка, отказавшись совершенно от трат на нужды обороны. Если бы такая перспектива была возможна, то несомненно победа осталась бы целиком на нашей стороне, ибо один факт наших мирных успехов и нашего хозяйственного подъема делает невозможным существование капиталистического мира насилия и угнетения.

Но допустить такую перспективу было бы, конечно, выражением величайшей наивности с нашей стороны, ибо такие вопросы, в которых ставится вопрос о жизни и смерти целой системы быта, системы государственной организации, не решаются мирным путем. Они разрешаются железом и кровью. Вот почему, даже в момент перехода к мирному строительству, мы говорили о необходимости укрепления обороны Советского государства, о необходимости сохранения Красной Армии.

Эту политику мы проводили и прежде. Всячески и всемерно поддерживая наши мирные отношения со всем окружающим нас буржуазным миром, мы в то же время работали над укреплением нашей военной мощи. В настоящий момент к этой нашей политике приходится делать только одну поправку: по-прежнему проводя политику мира и всячески избегая столкновений с буржуазными группировками и отдельными буржуазными странами, мы, считаясь с общей обстановкой, должны больше, чем прежде, уделять внимания вопросам обороны. И этот вывод сделай сейчас и Коммунистической партией, и Советским правительством. Этот вывод нашел отражение во всех выступлениях, которые имели место в связи с празднуемой нами сейчас седьмой годовщиной существования Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Задачи, которые выплывают отсюда для нас с вами как военных работников, сводятся к тому, чтобы мы в предстоящий нам восьмой год существования Красной Армии и Красного Флота стали с еще большей энергией работать над увеличением, над ускорением темпа нашего военного возрождения. Это внимание к вопросам обороны, в отношении к нашему тылу и к нашим гражданским аппаратам — партии, профсоюзов, Советов и т. д. — и ко всей массе трудящихся, означает необходимость с их стороны оказать большую поддержку Красной Армии и Красному Флоту. Задача подъема военной мощи страны — задача двусторонняя. Она, с одной стороны, охватывает область нашей внутриармейской работы, она от нас требует выявления соответствующего напряжения, проявления соответствующего внимания и энергии, но, с другой стороны, она должна быть дополнена выявлением такой же энергии и со стороны нашего гражданского тыла.

Каков же характер этого будущего столкновения, которое должно наступить в результате роста противоречий между нами и буржуазным миром? Из того краткого анализа, который я вам дал, из глубины тех противоречий, которые существуют между этими исключающими друг друга мирами, ясно, что такое столкновение, когда оно наступит, будет столкновением решающим. Это будет борьба не на живот, а на смерть, это будет борьба до конца, до победы той или другой стороны. Я говорю о большом столкновении, т. е. о таком столкновении, которого мы всемерно избегаем и к которому мы можем прийти только в результате действительного образования против нас антисоветского блока и нападения на нас со стороны буржуазного мира.

Раз мы характеру будущей войны даем такую оценку, то ясно, что такое столкновение требует заблаговременной длительной подготовки всех необходимых для ведения этой борьбы средств. Она сразу же намечает ту программу работы, которая нами должна быть выполнена.

До 1914 года все оперативные планы строились на идее нанесения решительного сокрушающего удара в первый же период войны. Они исходили из идеи возможности быстрого разрешения спора, исходили из недопущения мысли о том, что возможна длительная борьба, охватывающая целый ряд лет. На этом строилась вся программа обороны, применительно к этой идее строились вооруженные силы, накапливались мобилизационные запасы, строилась программа мобилизации всей страны, и в первую очередь промышленности. Как вы знаете, опыт империалистической войны все это опрокинул и дал военной мысли всех стран другой уклон, тот уклон, о котором я вам сейчас сказал.

В отношении столкновения нашего Союза с буржуазным миром это, несомненно, полностью будет оправдано. Раз дело идет о таких глубоких и серьезных интересах, то, разумеется, мы должны исходить из идеи решительной борьбы и борьбы, которая может длиться и, вероятно, будет длиться в течение очень больших промежутков времени. Для буржуазии была бы желательна иная постановка — для нее был бы желателен возврат к стратегии сокрушения, а не к стратегии борьбы на истощение. Почему? Да потому, что при обострении классовых противоречий у них, при подъеме революционного движения в колониях и полуколониях вот эта идея массовой борьбы, идея вовлечения в борьбу всех живых сил данного народа для буржуазии как господствующего класса делается опасной.

Очень вероятна попытка со стороны мирового капитализма удушить нас путем решающего удара, путем массирования огромных сил с тем, чтобы в кратчайший срок разделаться с нами. Но, к счастью для нас, даже если бы обстановка сложилась очень неблагоприятно для нас, мы имеем целый ряд обстоятельств, которые не допустят возможности быстрой расправы с нами. Здесь в первую очередь мы помимо союзников вовне имеем такого мощного союзника, как размеры нашей собственной территории. Надо считать абсолютно исключенной возможность нанесения нам смертельного удара в первый же период кампании при любом количестве врагов, которые выступят против нас.
Вот почему, если дело дойдет до вооруженного столкновения, то ясно, что мы будем иметь перед собой длительную и затяжную борьбу, и из такого рода перспективы мы должны исходить, когда ставим вопрос об укреплении нашей военной мощи, об укреплении обороноспособности рабоче-крестьянского государства. Но если дело ставится так, то в первую очередь выплывает роль, которую должны сыграть помимо армии организации нашего гражданского тыла, выплывает роль, которую должны сыграть партийные, профессиональные и советские организации и вся масса наших трудящихся.

При организации обороны нашего государства мы исходим из одного факта, который заранее предопределяет очень многое для нас. Этим фактом является численность нашей Красной Армии и Красного Флота. При наличии 562-тысячного состава нашей армии пути нашего военного строительства заранее предопределяются. При таком числе мы не можем выставить Б поле то количество войсковых единиц, которого, может быть, потребует от нас будущая военная обстановка, а поэтому мы не можем строить нашу оборону только на так называемых кадровых частях. Если мы желаем выставить в поле такое количество дивизий, которое потребует, вероятно, будущая военная обстановка, то нам нужно делать ставку не только на дивизии кадровые, но и на дивизии иного порядка, и мы эту ставку делали: мы уже два года работаем в направлении расширения сети милиционно-территориальных дивизий. Этот путь строительства вытекает, повторяю, из размеров кадров мирного времени в нашей армии, и возможность его облегчается самою сущностью, самим характером нашего гос ударства.

Наше положение, в смысле привлечения к делу обороны всей массы рабочего класса и крестьянства, чрезвычайно благоприятно. Оно не может идти в сравнение с каким-либо другим государством: только у нас, только в нашей стране, где существует полная смычка между нами — между вооруженным авангардом рабочего класса и крестьянства с основной массой рабочих и крестьян, — только в нашей стране возможно активное участие еще в мирное время всей массы трудящихся в деле обороны; только у нас возможен переход на систему такого милиционно-территориального строительства, которое делается все более характерным для нас. В любой стране, где расширяются и углубляются классовые противоречия, это невозможно, потому что это будет путь к уничтожению классового господства буржуазии.

Таким образом, те пути строительства, которые мы наметили и которые являются наиболее дешевыми, наиболее экономными с точки зрения материальной, облегчаются характером нашего Советского государства, облегчаются характером всей нашей экономики.

В области подготовки промышленности и всего хозяйства страны к будущей мобилизации мы опять-таки имеем факты, чрезвычайно положительные для нас. У нас характер нашего хозяйства, характер нашей экономики — наличие государственной собственности па основные предприятия, на основные средства производства — делает возможным все эти вопросы еще в мирное время подготовить и разрешить. Мы в этом отношении находимся в исключительно благоприятном положении. И в то время как во всех буржуазных странах сейчас очень много толкуют по вопросу об организации тыла, по вопросу об организации промышленности, когда создаются соответствующие регулирующие центры, — у нас эти вопросы подготовляются в самом процессе мирной жизни. Нам достаточно некоторого сознательного вмешательства со стороны государственных органов для того, чтобы эта мирная обстановка получила еще больший уклон в сторону укрепления наших позиций в будущем военном столкновении.

Повторяю, здесь нужно проделать только определенный уклон, нужно пробудить наше внимание и внимание всех наших государственных и хозяйственных органов в сторону укрепления вопросов обороны.

Годовщина, которую мы отпраздновали, знаменует, что мы можем надеяться, что в этом году и в следующем, в течение всего того времени, которое мы будем иметь до момента столкновения, мы будем использовать нашу мирную передышку для того, чтобы, преследуя задачи мирного порядка, не оставлять без внимания и вопросы обороны.

Особое внимание мы еще в мирное время должны уделять подготовке личного состава для Красной Армии и Красного Флота, ибо наши потребности в будущем столкновении определяются, во-первых, вопросом снабжения, т. е. снабжения всем тем, что нужно для ведения войны, и, во-вторых, вопросом комплектования, т. е. снабжения армии личным составом, начиная с командира и кончая рядовым бойцом. Условия нашей жизни и здесь открывают нам большие возможности. Надо только придать определенный уклон работе мирного времени для того, чтобы эта задача была разрешена удовлетворительно.

Вы знаете, что в последнее время опыт нашей территориально-милиционной работы, опыт нашей допризывной подготовки показал нам возможность величайших достижений в этой области. Сейчас мы уже можем смело сказать, что наше территориально-милиционное строительство оправдало себя полностью. У нас имеются все данные для того, чтобы мы справились с любой боевой задачей. По всем тем донесениям, какими я располагаю, видно, что допризывная подготовка в этом году гигантски шагнула вперед и вообще вся работа в территориальных частях идет быстро вперед.

Общая обстановка, обрисованная мною, требует, чтобы мы нашу энергию и работу над боевым воспитанием армии удесятерили. Мы не знаем, когда наступит момент столкновения. Здесь не мы решаем. Если бы дело зависело от нас, то мы бы его отодвинули до бесконечно далекого будущего. Нам полезно сохранять мир, и этой линии мы будем держаться во что бы то ни стало, но решение зависит не от нас, а от другой стороны — наши противники могут использовать еще не совсем окрепшую мощь Советского государства раньше, чем бы мы этого хотели. Поэтому мы должны удесятерить наши усилия, чтобы обстановка с каждым последующим месяцем изменялась к худшему для наших врагов. Эта возможность у нас есть, и мы обязательно должны ее использовать. В отношении боевого воспитания Красной Армии, в отношении создания в ней настоящего воинского духа, который обеспечит победу в будущих столкновениях, у нас все возможности сейчас имеются.

Мы должны, прежде всего, считаться с тем, что политическое и моральное состояние Красной Армии с каждым последующим месяцем будет все более и более крепнуть. Оно крепко и в настоящее время, но в дальнейшем будет еще более улучшаться. Это связано с тем процессом хозяйственного оздоровления, который сейчас имеет место в нашей стране. Темп нашего хозяйственного возрождения чрезвычайно быстр — он обгоняет расчеты наших планирующих органов. Достаточно указать вам хотя бы тот факт, что при наших предположениях в области финансов мы отставали от действительного положения дела. Мы уже в течение только этой половины года дважды делали поправку к нашему бюджету (я имею в виду не бюджет военного ведомства, а бюджет всего нашего государства).

Первоначальные предположения Наркомфина исходили из одной цифры наших доходов; прошла пара-другая месяцев, и оказалось, что эти предположения были слишком пессимистическими; оказалось, что рост наших государственных доходов их обогнал, и мы внесли поправку к нашему бюджету на целых 200 миллионов рублей, т. е. надбавили эту сумму к его доходной части. Прошла еще пара месяцев, и оказывается, что даже этот новый расчет опять-таки был чересчур пессимистическим. Оказалось, что оздоровление нашего хозяйства еще быстрее шагает вперед, и, вероятно, новая поправка к нашему бюджету будет внесена сессией ЦИК, которая сейчас работает в Тифлисе. Наши тресты и наши важнейшие хозяйственные и промышленные предприятия обгоняют те рамки, которые для них устанавливались нашими планирующими государственными организациями.

Все это свидетельствует о факте огромного нашего хозяйственного роста, нашего хозяйственного укрепления, и все это создает прочную базу для дальнейшего внутреннего политического укрепления всей страны и — как отражение этого политического укрепления — морального укрепления Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Нам, военным работникам, остается только использовать эту обстановку для того, чтобы соответствующим подходом, соответствующей обработкой закрепить все эти достижения нашей экономики, и в этой части объективная обстановка в величайшей степени идет нам на помощь. Мы не можем сомневаться в том, что в дальнейшем Красная Армия и Красный Флот в отношении своей внутренней спайки, роста моральной устойчивости будут подниматься все выше и выше. Но это требует, повторяю, и сознательной нашей работы в этом направлении.

Мы в нашей армии и в нашем флоте можем укреплять и строить дисциплину на иных началах, чем она строится в буржуазной армии. Там она строится на механическом подчинении представителей трудящихся классов — рабочих и крестьян — классу господствующему, классу эксплуататоров; там она не может строиться на сознательности солдата, не может строиться на его политической обработке, на развитии всех его духовных потребностей и запросов. Наоборот, она строится на подавлении этих потребностей, она строится на удушении всего того, что рвется из глубины его классового чувства. У нас картина иная, у нас иные методы, иной подход. Наша дисциплина, наша мощь строится на развитии всех этих духовных запросов, определяемых классовой природой рабочего и крестьянина. Характер нашей государственности таков, что только на развитии этих запросов мы и можем строить наше общегосударственное благополучие и нашу военную мощь.

Но чтобы эти потребности правильно оформлялись, чтобы они находили правильный выход, нужен умелый подход. Здесь необходимо одно условие, которое у нас не всегда бывает налицо. Этим условием является безусловная авторитетность соответствующего командира, авторитетность и политическая и военно-техническая. Если подчиненный, если рядовой красноармеец, военмор чувствует, что все приказания, отдаваемые ему, целесообразны, разумны, если он пропитывается глубокой верой в авторитетность своего начальника, то тогда у нас имеются налицо основы для твердой, несокрушимой, железной, сознательной, революционной дисциплины. Но если этого нет, тогда путем механического подчинения красноармейца, путем муштровки его мы ничего не добьемся.
Для того чтобы это сознательное подчинение и дисциплина имели место, нужна большая работа над собственной подготовкой, нужна большая работа над самовоспитанием. Мы еще не можем сказать, что весь командный состав нашей Красной Армии и Красного Флота этим требованиям удовлетворяет полностью. Нет, мы этого еще не достигли. Мы достигли очень многого, нами заняты решительно все командные высоты и в Красной Армии и в Красном Флоте, мы везде и всюду имеем совершенно надежный командный состав, но, к сожалению, этот командный состав нуждается еще во многом для того, чтобы иметь необходимый вес и необходимый авторитет.

Таким образом, практическая задача текущего дня, заключающаяся в укреплении революционной дисциплины в армии и флоте, требует, прежде всего, работы над собой командного и политического состава.

В связи с вопросами об укреплении революционной дисциплины я не могу не коснуться вопроса, связанного с изменением руководства Красной Армией и Красным Флотом, ибо это изменение несомненно нашло некоторое отражение в нашей внутренней жизни. Я должен отметить, что за рубежом советской земли, в лагере наших врагов, в связи с той дискуссией, которая развертывалась на страницах партийной прессы вокруг имени Троцкого, на страницах буржуазной прессы (и нашей белогвардейской и заграничной вообще) высказывались самые жаркие пожелания, высказывались затаенные надежды на то, что Советское государство начинает разваливаться и что развал начинается с наиболее крепкой, организованной силы государства — Красной Армии и Красного Флота.

Вся печать пестрит известиями о том, что, то в одном, то в другом городе происходит восстание войск против Советского правительства, что идет борьба, что расстреливаются сотни и тысячи сторонников той или другой стороны и т. д. и т. д., — словом, по представлению этой прессы, мы переживаем период полной внутренней анархии и развала. Разумеется, мы можем только улыбнуться по поводу такого рода сообщений, по поводу всех этих известий. Но все-таки из них нам нужно сделать некоторые выводы. Эти выводы указывают на то, что Красная Армия и Красный Флот должны особенно чутко отнестись ко всем тем последствиям, которые могут быть связаны с разномыслием, с разбродом в наших рядах.

В Красной Армии и Красном Флоте только тогда будет действительная сила и действительная мощь, когда будет полное духовное единство, когда будет полное единство взглядов по всем основным вопросам нашей политической жизни. Это единство нужно нам не только в военной области, не только по военным вопросам, а оно нужно нам решительно по всем основным вопросам нашей государственной жизни. Без этого единства крепкой организованной силы у нас быть не может, ибо наша армия не живет по лозунгу буржуазной армии: «вооруженная сила вне политики», а она живет именно в области политики.

Армия и флот теснейшим образом связаны со всем нашим государством; армия и флот принимают участие во всей политической жизни своей Родины; они живут той жизнью, которой живут миллионы рабочих и миллионы крестьян, и наша внутренняя сила базируется именно на том, что каждый красноармеец, каждый командир как участник общеполитической жизни своей страны знает, в чем заключается сущность стоящих перед страной важнейших вопросов, какие перспективы развертываются перед нашим государством, какие задачи могут пасть на него в связи с этими перспективами и т. д. В этом наша сила, в этом залог нашей мощи. Но такого рода обстановка, такого рода участие армии во всей политической жизни страны предполагает наличие единства понимания, наличие единства взглядов и отношения ко всем государственным проблемам.
До сих пор наша сила заключалась именно в том, что у нас было полное, абсолютное единство. Будет ли так и в дальнейшем? Несомненно да, ибо процесс внутреннего укрепления государства создает для этого вполне твердую и обеспеченную базу.

Оглядываясь на пройденный нами путь, мы видим, как постепенно происходит процесс укрепления нашей советской государственности и как процесс укрепления советской государственности идет параллельно с укреплением внутреннего единства и крепости руководящей нашим государством Российской Коммунистической партии. Если мы вспомним, что лишь несколько лет тому назад этого единства было гораздо меньше, если мы вспомним, что еще при жизни товарища Ленина положение внутри партии было довольно неустойчивое, как, например, во время заключения Брестского мира, когда было большое разномыслие, несмотря на то, что сам товарищ Ленин указывал определенную линию политики, и когда около одной трети партии шло не тем путем, на который звал товарищ Ленин, то мы увидим, что результатом этого было то, что мы, не заключив своевременно мира с Германией, потеряли огромнейшие запасы нашего имущества, потеряли огромнейшие ресурсы для ведения гражданской войны. Мы потеряли Эстляндию, мы потеряли Латвию, мы потеряли всю Украину. Этим опытом партия была в значительной степени оздоровлена, она многому научилась, но все-таки полного единства не было.

Затем наступает момент новых споров — профсоюзная дискуссия. Тут уже только четверть партии идет против основного ядра, возглавляемого товарищем Лениным. Проходит еще полтора года, начинается дискуссия 1923 года, и здесь уже еще меньшее количество членов партии расходится с основным ядром. Наконец, наша последняя дискуссия показывает полное и почти абсолютное единство всей ленинской большевистской партии вокруг основного большевистского ядра.

Случайно ли это, товарищи? Нет, не случайно.

Этот процесс консолидации партии является отражением роста и укрепления нашего международного и внутреннего положения. Поэтому в отношении дальнейших судеб как советской государственности, так и Красной Армии у нас нет ни малейшего сомнения в том, что твердо и прочно обеспечена внутренняя спайка, внутреннее единство в наших красных рядах. Отдельные единичные уклоны могут быть, но тут надо все же помнить, что единство это должно поддерживаться не только объективной обстановкой, не только ходом экономического и политического развития страны — оно должно поддерживаться и определенной линией внутриармейской политики.

Мы должны твердо помнить, что у нас единство взглядов формируется на почве тех положений, какие даются Российской Коммунистической партией. Нам нужно твердо помнить, что другого руководства, кроме руководства, осуществляемого Центральным Комитетом этой партии, в части политической и иной у нас нет и быть не может, и всякие мысли, всякие течения внутри партии, которые идут вразрез с этим, в Красной Армии места иметь не могут. Каждый командир, каждый политический работник должен твердо стоять на этой почве. Если бы мы в области военной жизни допустили всякого рода оттенки в этом отношении, если бы мы стали превращаться в дискуссионный клуб, то это было бы наступлением момента внутреннего распада и внутреннего разложения. Так, к счастью для нас, дело не обстоит. Настоящая обстановка этого не позволяет, но наша задача и наш долг — еще больше укреплять положение, еще больше обеспечить внутреннее единство, полную духовную спайку всех отдельных элементов нашей Красной Армии и нашего Красного Флота.

Другой задачей внутриармейской работы я считаю работу по осуществлению так называемого единоначалия. Вы знаете, что в этом году Реввоенсовет Союза вынес решение о том, чтобы практически приступить к осуществлению принципа единоначалия. С точки зрения принципиальной тут опять-таки ничего нового не предполагается. Никогда Красная Армия не стояла на почве отрицания принципа единоначалия. Это — вопрос практики. С точки зрения организационного подхода совершенно ясно, что более правильным в армейской обстановке является именно проведение принципа единоначалия, а двойственность руководства в виде параллельно существующих институтов командира и комиссара нужна была в силу своеобразия политических условий в первые годы существования Красной Армии.

С изменением этой обстановки выдвинулась и необходимость практически пересмотреть вопрос об институте комиссаров. То решение, которое вынес Реввоенсовет Союза, является решением твердым. Это решение в течение текущего года будет проведено полностью. Мы могли бы пойти гораздо более быстрым темпом, чем шли до сих пор, если бы не одно обстоятельство. Этим обстоятельством является трудность правильного, целесообразного использования института комиссаров, трудность использования всей той ценнейшей массы военных работников, которых мы имеем в лице наших товарищей комиссаров. Они представляют наиболее политически выдержанную часть нашей армии и нашего флота; они представляют ту группу командного состава, которая обладает колоссальным организационным и административным опытом, и было бы величайшей потерей для Красной Армии, если бы мы лишились хотя бы частички этой ценнейшей части нашего командного состава.

Поэтому нами намечен целый ряд практических мероприятий, облегчающих использование этих работников на различных ответственных ступенях нашей командной иерархии. Только в этом и заключается главная причина, замедляющая темп осуществления единоначалия, некоторые из товарищей из среды политработников усматривали другую причину, замедляющую переход к единоначалию. Они ее видели в том, что наш командный состав не весь является партийным и что до тех пор, пока весь командный состав не станет партийным, нельзя и думать об осуществлении единоначалия. На эти соображения я отвечаю самым решительным образом следующее: такого рода взгляды абсолютно противоречат всей линии политики, осуществляемой нашей партией, противоречат также и всей практике, которою мы обладаем во всех областях нашей советской работы. Крупнейшей политической ошибкой является мысль о том, что у нас когда-нибудь командный состав целиком может стать партийным. Этого никогда не будет, да мы этого и не хотим.

Почему мы не хотим этого? Потому что необходимо, во что бы то ни стало, обеспечить победу революции, и революции не только у нас, но и в мировом масштабе. А первым залогом и гарантией такой победы является наличие твердокаменной, закаленной идеологически и крепко стоящей на основе большевистского учения ленинской большевистской партии. Чем шире будут ряды этой партии, чем больше они будут наполняться элементами непролетарскими, неспособными по своей классовой подготовке стать целиком и полностью, без всяких шатаний и колебаний, на точку зрения пролетарского класса, чем больше будет таких элементов, тем меньше данных для внутренней спайки, устойчивости, твердости и выдержки большевистской партии. Вот почему задача внутрипартийной политики никогда у нас не заключалась в том, чтобы безгранично расширять ряды партии. Нет, как говорил товарищ Ленин, пусть меньше, да лучше. Вот наш лозунг, вот наша политика в этом отношении. Только такая партия будет носителем твердых большевистских идей, только такая партия способна быть авторитетным авангардом сотен миллионов трудящихся как в нашем Союзе, так и во всем мире.

Но, с другой стороны, ясно, что партия такой небольшой численности просто не в состоянии будет руководить, в смысле непосредственного управления, всем нашим огромнейшим советским кораблем. Совершенно ясно, что партия не может занимать всех командных должностей во всех областях нашей советской деятельности. Совершенно ясно, что для того, чтобы партия могла осуществлять свое руководство, необходима помощь более широких организаций, необходимо привлечение к советскому строительству миллионов трудящихся, миллионов, которых должны поставить рабочие и крестьяне и та часть интеллигенции, которая становится сейчас на точку зрения пролетарского класса. Стало быть, вопрос должен быть поставлен о привлечении к советскому строительству широких беспартийных масс, ибо только путем укрепления вокруг себя этих беспартийных масс, только путем создания такого широкого и крепкого советского беспартийного окружения, целиком стоящего на советской платформе и на точке зрения революции, наша партия способна осуществить идею коммунистического строительства в нашей стране и руководить борьбой рабочего класса в международном масштабе. А раз дело обстоит так, то совершенно ясно, что и в нашей Красной Армии вопрос о превращении всего командного состава в партийный стоять не может.

Задача наших военных партийных организаций заключается в том, чтобы подчинить своему идейному руководству всю беспартийную часть Красной Армии, и в первую очередь ее беспартийный командный состав; превратить эту часть в безоговорочно стоящую на советской точке зрения, на точке зрения Коммунистической партии; дать ей возможность спаяться с нашими задачами и с нашими целями борьбы полностью и без остатка.

Вот как мы должны ставить эту задачу перед собой, и каждый беспартийный командир любой инстанции, как из тех, что с нами был с первых годов гражданской войны и связал свою судьбу с судьбой революции, с судьбой Красной Армии, так и из той крестьянской и рабочей молодежи, которая вливается в наши вузы со стороны и из рядов Красной Армии, — каждый из них должен четко и твердо знать, что перед ним все служебные возможности открыты, что никогда парией в рядах Красной Армии и Красного Флота он не будет, что он такой же командир, как и любой партийный командир.

Вот тот подход, который проводит наша партия во всем советском строительстве и который и мы проводим и будем проводить в области военного строительства.

Подводя общий итог положению нашей Красной Армии, ее боевой подготовке, я все-таки должен отметить, что наши успехи за минувший год не так малы. Я должен отметить, что Красная Армия и Красный Флот по сравнению хотя бы с прошлым годом чрезвычайно сильно выросли, они сильно двинулись вперед, и если бы даже теперь, когда мы еще не закончили всей пашей работы, не сделали всего того, что мы считаем нужным сделать для укрепления пашей боевой мощи, — если бы даже теперь перед нами стала опасность военного столкновения, то я ни минуты не сомневаюсь в том, что Красная Армия в теперешнем своем виде с задачей военной обороны страны сумела бы справиться. Это не слова для самоутешения, это мое глубокое убеждение, основанное на изучении внутренней жизни нашей Красной Армии и Красного Флота.

В отношении перспектив нашей дальнейшей работы я должен отметить, что в следующем году наши возможности, вероятно, будут более широкими, чем в нынешнем году. Я это связываю опять-таки с фактом общего укрепления нашего хозяйственного положения, с фактом улучшения нашего государственного бюджета. Если наш военный бюджет будет увеличиваться даже в той слабой пропорции, в какой он увеличивался в минувшие годы, то в следующем бюджетном году для нас откроются гораздо большие возможности, чем в текущем году. Но я рассчитываю на то, что в связи с общей оценкой нашего положения, данной правительством, в связи с необходимостью уделять вопросам обороны больше внимания, возможно, что наша доля в общем бюджете несколько даже увеличится, а это, в свою очередь, открывает еще более широкие перспективы для нашей военной работы.

Таким образом, перед нами впереди развертывается полоса новых больших возможностей; перед нами развертываются перспективы осуществления всех тех планов, какие мы с вами создавали; перед нами развертывается перспектива действительно глубокого и широкого укрепления военной мощи Красной Армии и Красного Флота.

В частности, в отношении к нашему морскому флоту я должен отметить открывающуюся возможность обогащения его новыми кораблями. До сих пор наши моряки в значительной степени жили и работали на старом хламе, на остатках от старого царского флота, износившихся и истрепавшихся. Улучшение нашего положения открывает возможность нового судостроения, конечно не очень широкую, но важно начало.

Что же касается общей оценки роли морского флота в общей системе обороны страны, то я должен сказать, что мы не представляем себе возможности твердого обеспечения границ Советской земли без наличия достаточно сильного морского флота. Поэтому и наши товарищи моряки могут с большей энергией и большей уверенностью в завтрашнем дне работать над укреплением внутренней мощи, над укреплением достижений Красного Флота, приводя в порядок личный состав, улучшая хозяйство флота, ибо перспективы дальнейшего увеличения и расширения морского флота перед нами имеются. В частности, эти перспективы связаны с возможностью возврата к нам тех судов, которые были уведены генералом Врангелем из Черного моря и которые стоят во французском порту Бизерте.

Я не могу сказать, что мы уверены в скором возврате этих судов, — мы имеем ряд препятствий со стороны французского правительства, заключающихся в том, что это правительство не является настоящим правительством, как это понимаем мы на основе нашего опыта. Это правительство — не твердое, не крепкое: сегодня оно существует, завтра может пасть; это правительство опасается своих противников и справа и слева; это — правительство, которое виляет, которое нарушает свои обещания. Эррио заявил официально, что после признания Советской власти флот, уведенный Врангелем, будет нам передан, но прошло несколько месяцев, а его нам не передали, боясь, что правые буржуазные группировки используют этот факт для атаки правительства Эррио, а также ссылаясь на то, что наши лимитрофные страны — Латвия, Польша, Румыния и др. — боятся этой передачи и протестуют против нее.

Исходя из всех этих соображений, я не могу вам сказать, что мы этот флот обязательно получим обратно, но все-таки большие надежды на это имеются. Я их строю на том факте, что возможности урегулирования спорных вопросов между Францией и СССР имеются.

Мы видим, что внутреннее и международное положение Франции таково, что, может быть, на этой почве соглашение возможно. Если бы оно состоялось, то, разумеется, первым результатом этого соглашения было бы возвращение нам бизертского флота, но, повторяю, может быть, даже до такого генерального соглашения флот будет нам возвращен, а это сразу меняет положение дел в нашем Красном Флоте, сразу же открывает возможность нового его усиления. Вот перспективы, связанные с дальнейшим ростом и укреплением нашего морского флота.

Из сказанного мною вы видите, что перед нами развертывается колоссальная работа. Вы видите, что у нас имеются возможности успешно вести эту работу, и нам только остается слиться в единую дружную семью, теснее сомкнуть свои ряды и всей нашей массой Красной Армии и Красного Флота взяться за дело дальнейшего укрепления военной мощи нашего Союза, за создание такой вооруженной силы, которая обеспечила бы нам победу даже в том случае, если бы на нас двинулись объединенные силы всего мирового империализма. Мы с вами должны исходить из этого наиболее тяжкого для нас случая и своей работой обеспечить победу даже и при нем.